Жива. Сейчас
уже выгляжу получше.
Люди! Спасибо вам всем за
доброту.
Я фото повесила потому, что
звонят много, а я не всегда могу ответить – то процедура, то операция, то
доктора зашли – невежливо отрываться на мобилу. То просто лежала без сознания в
послеоперационные периоды. А драка в ЕСПЧ и за Охтинский мыс идёт всерьёз. Вот
некоторые и стали опасаться: где да что, жива ли вообще?
Я и раньше думала, что
главная добыча в жизни – доброе человеческое общение. А теперь я это знаю. Выживу
– буду больше общаться с семьёй и стОящими людьми.
Но и враги России могут не
расслабляться: я команду собрала. На своем погонном метре границы. Они не
отступят, и не надейтесь.
Из всерьёз воцерковленных у нас сын – он молится.
ОтветитьУдалитьСпасибо Вам за заботу!
ОтветитьУдалитьПро церковь: меня растили в то время, когда молиться в основном приходилось дома. Мама с папой венчаться ездили в областную церковь, причем порознь, разными электричками, там пробирались окольными тропами, а белое платье и фату мама везла глубоко запрятанными в сумке. Они учились в Университете, и не хотели, чтобы их оттуда отчислили.
Бабушка с детства научила, что если от всей души искренне и по делу, то к Богу обратиться можно у любого пенечка в лесу – и он услышит.
И только у тёти Мани, вдовы акад. Бычкова, сестры моей прабабки, можно было спокойно говорить про веру вслух – к ней в гости и священник, и монахини, и митрополит наш приходил. С детства помню, как крутилась на медном листе перед большой, красивым кафелем выложенной печки (хотела быть балериной, тренировалась, а там было самое удаленное место от стола), и одна из пришедших монахинь сделала мне замечание – что надо не баловаться, а молиться о грехах. И он ее прервал довольно строго (потому и запомнила), что в ребенке грех если и есть – то немного. Потому что дети искренни и должны жить в радости. Тогда и нагрешат меньше.