Живая Hanover Messe

http://olga-andronova.livejournal.com/286667.html

На выставку отправилась неожиданно, не мой профиль, но с CeBIT утекло большое количество «моих» фирм, пришлось последовать. Потому с жильем пришлось брать что дают.
И попала я в старый немецкий довоенный дом, как выяснилось в процессе – дом с котом, а у соседей 3 собаки. Один из них вот этот красавец – черный немец, молодой.


Старый мало участвует в общественной жизни, седенький и в основном спит. Второго кормили, а этот отрабатывал. Ну что ж, дедовщину в армии никто не отменял.
Но кот – вот что было чудно. Зовут Хорст (Хорст Вессель, если кто знает, о чем я). Встретил нас на улице, мисочки у подъезда, и я изумилась: в Германии бездомный кот? Nonsense, impossible. Не потому что добрые, а потому что Ordnung, и нельзя по улицам шляться неприписанному.
История его попадания в разряд шляющихся муторная. Так никто мне честно и не ответил. Одна из двух хозяек сказала, что вроде прежние хозяева его за что-то погнали, потом взяли еще двух котят, те подросли, и когда этого домой пытались вернуть – молодняк уже не пускал.
Но: в подъезд дома, где я жила, его пускают, он царапается под дверью и мяучит «пустите».
На 4ом этаже для него стоит кресло, коврик, подушка.
Кормят на обоих этажах. Спит, где придется.
Во дворе бродит еще большой черный котяра с большими же ярко-желтыми глазами. Они дерутся, и Хорсту достается от черного. В первый день черный уселся под окном, и когда я выглянула – требовательно заглядывал мне в глаза и в комнату «этот где? Выпусти - стыкнемся».
Черного в подъезд не пускают.
Хозяйка квартиры предупредила, что Хорст будет проситься, но сказала, чтобы не пускала – «иначе вы уйдете, он останется и нагадит».
Ладно. В первый день я до обеда сидела работала, и все время Хорст жалобно просился в дом. Тяжело было – но квартира не моя. Выдала ему колбаски. Потом уехала на церемонию открытия, вернулась – вроде его нет. На следующий день вернулась с работы, Хорст тоскует у входа в подъезд, не выдержала и позвонила хозяйке. Та обрадовалась «Вам его жалко – еда под мойкой, мисочки на улице мои, на ночь можете не оставлять». Я подхватила Хорста под брюхо, он послушно повис – и чуть не нарвалась на международный скандал. Во дворе разгружали машину мама, сынишка лет 10 и хозяин. Мамаша вцепилась в меня (на всю компанию по-английски говорила я одна), и стала объяснять на пальцах, что это – ИХ кот. Хорст, выпущенный из рук, удрал к ним в багажник машины, чем позабавил парнишку. Мамаша с жаром твердила, что не надо его уносить домой, они его скоро покормят. Наверно, покормили, но вечером Хорст пришел ко мне под дверь, был запущен, и, обнаружив, что я лопаю сыр, сожрал грамм 100. Испанскую колбасу он отверг, но съел охотничьи колбаски длиной см 30 – почти обе. Творогу поклевал, но сыр – превыше всего. Сухого корма съел горсточку для вежливости.
А так – сыр, колбаса и творог.  Пока тетя добрая.
Я ему объяснила, что в спальню нельзя – ушел, улегся на ковре и стал подставлять пузо под почес.


Мурчал, крутился у ног. Норовил залезть в чемодан. Провел так час – и попросился выйти.
Утром пришел позавтракать,
причем на мои слова у порога «есть будешь?» рванул в нишу к холодильнику. То есть русский понял на раз. Когда я уезжала, он при хозяйке прошел с гордо поднятым хвостом в спальню, и улегся на одеяло. Я ему «наглец», хозяйка «он у меня так в ногах спит».
А при мне понял, что нельзя. Люди б так понимали.
Привезти бы Веньке такой подарочек – тот-то б она Люфтганзу отблагодарила лаем.
А муж без меня чуть чужого пса не привел. Мело опять снегом, ехал мимо - у магазина стоит немец-щенок месяцев восьми, в снегу и грязи. Он остановился, пошел забирать – а тот в ошейнике и привязан поводком. Хозяева в магазине. Погладил его и ушел. Надо все-таки присматривать за собаками – а вдруг бы увели? Азиатов-то много, им любая живность – мясо.
Кстати, в The Times по пути в Страсбург прочла малюсенькую злобнюсенькую заметочку о негодяях, убивших в городском парке одного лебедя и ранивших другого стрелами. С пояснениями: это для нас лебедь – символ Великобритании, а для мигрантов, особенно из Восточной Европы – мясо дармовое. Такая чувствовалась обида и злость, что толерастию британскую излечило, как рукой сняло.
В Страсбурге утром дожидалась открытия ресепшена ЕСПЧ, гуляла вдоль речки. Идет мужик рабочего вида и тащит что-то белое под мышкой. Белое лягается конечностями, но молчит. Хосспади, думаю, неуж собаку к воде поволок, и бросилась за ним. Мужик – вылитый Герасим. Оказалось – он лебедя принес и в речку бросил. А там плавает второе белое чудо и так обидчиво на принесенного шипит. Кто там из них в загул сбежал – женская или мужская особь – я не поняла, но разборчик у них про лебединую верность был знатный.