На большой пруд прилетели утки.
Обнаружила их Венди на утренней прогулке.
, 
Я сфотографировала, а дома муж определил, что это – два селезня. Утки среди них нет. Вроде прошлый год их было трое – два селезня и утка. Почему остались вдвоем? То ли крепкая мужская дружба, то ли
gay marriage пролетом из Франции. То ли гастеры успели изловчиться и съесть уточку.
В нашей деревне несколько прудов. Наш огорожен и более-менее охраняется, потому последние годы перелетные водоплавающие выбирают наш.
Живую жизнь в нашей деревне описывала тут не раз. Из-за них всякое бывало. Помню, лису, которая у нас и соседей столовалась, другой сосед обвинил в поедании яиц у гостивших на его пруду уток. Грозился пристрелить. Встречно грозились отстоять с оружием в руках рыжее общее живое достояние. Обошлось без перестрелки.
Соседи в еще один общий пруд запустили мальков, и парой вечером ходили их кормить. Уверяли, что рыбы к 21 часу собирались у берега и ждали их. Потом как-то днём заехав домой, сосед застал гастеров в пруду с бреднем за выловом его рыбного поголовья.
Опять вспомнила злую нетолерастую заметку в The Times про убитого лебедя. Эта грань – одомашненные на мясо, дикие, хоть и ручные – свободны как мы. У европейца табу на мясо собак и лошадей – они соратники.
Для гастеров наше живьё – только еда. Что лиса, что селезни, что утки. И коты с собаками тоже. И за столько тысяч лет «запад есть запад, восток есть восток, и с мест они не сойдут».
Ответят, что «голод не тетка», и сожрешь все, включая совесть и жалость. Но кто мешал им стать сытыми? Вроде бы наши предки – обезьяны слезали с дерева синхронно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий