http://olga-andronova.livejournal.com/36842.html
В войну бабушка служила в ОЖД, домой их отпускали редко.
Я жила с родителями в ведомственном жилье, которое выдали бабушке, дом числился по Гончарной, стоял в проходном дворе, окнами на пересыльную тюрьму на Московском вокзале. В маленьком дворике, размером с большую комнату, росли тополя, под ними стояли две скамейки, на которых вечно кто-то сидел. В надежде докричаться. Ходила в 153ю школу (до 4го класса). Возвращалась из школы, делала уроки, садилась в старое вольтеровское кресло, ставила рядом чайник и краюху хлеба и читала. Как-то раз бабушка пришла, открыла дверь и осела на пороге, держась за сердце. Я маленькой была очень похожа на свою маму в детстве. Бабушка сказала, что она увидела картинку из блокады – вот так мама моя сидела, сжавшись в кресле, и ждала ее. Голодная. Бабушку отпускали непредсказуемо, и она не всегда могла принести что-нибудь.
Ответвление 3. Соседка по дому на Рашетова в блокаду попала совсем маленькой – 4-5 лет. Ее маму, известного ученого, положили в «Асторию» на лечение (фактически – откормить), а Лелю сдали в детский дом. Леля складывала выдаваемый хлеб для мамы под матрас на панцирную сетку. Нашли, отняли. Она замолчала, и так и не заговорила, пока мама ее после войны не нашла.
Брат моей бабушки, Николай Николаевич, был у А.К. самым любимым ребенком. Сын. По военной стезе он не пошел, стал пожарным и возглавлял пожарную службу на Ленфильме. Когда началась коллективизация, в Ленинград потянулись голодающие. И как-то осенью 33го он привел к маме домой с улицы голодную промокшую деревенскую девчонку. Он ее пожалел как щенка.
А.К. безмолвно повела ее в ванну. Была такая ванна с дровяной колонкой. Лишились ее как в анекдоте. Уже после войны днем позвонили в дверь. Все на работе, дома одна полусумасшедшая соседка. На вопрос пришедших, нужна ли ванна, ответила «Нет, миленький. Барское баловство, я и не пользуюсь». Молодцы колонку скрутили и унесли. Вечером, когда все соседи собрались дома, было уже поздно.
Так вот, девочку посадили в теплую воду, она свое грязное белье засунула за колонку. А.К. его сожгла, а ей дала одежду своей дочки, моей бабушки. Потом он на ней женился. Родила она двух дочерей, назвали, естественно, Анна и Мария. Потом эта девочка нашла себе кого-то другого, пришла днем домой, когда муж был на работе, сказала младшей «Я беру тебя с собой, одевайся». А старшей сказала «Ты некрасивая, я тебя оставляю мужу». Так с тех пор о ней больше ничего не было известно.
Николай Николаевич женился повторно, на какой-то доцентихе/профессорше из Политехнического. Про эту знаю, что она в войну сказала моей тете Асе (ее зовут Анна Николаевна Клементьева, но уже после войны она сама себя назвала Ася в честь тургеневской героини), что кормить ее нечем. Вообще-то отец выдал свой аттестат на нее. Сам он был в армии, на Синявинских. Дала ей мачеха что-то пожевать на дорогу, посадила в поезд (девочку 8 лет) и отослала к отцу. Ехать там от города километров 40 – 45. По дороге состав разбомбили. И восьмилетняя девочка пошла по рельсам к папе. Четырнадцать километров. Чем и спаслась от смерти, потому что от того, чем ее накормили, у нее начались боли в животе. Потом сказали – чуть ли не заворот кишок. Она шла пешком, и из желудка у нее все потихоньку провалилось. Если б остановилась – погибла бы. Так что движение – действительно жизнь.
В феврале 1942го умерла А.К. Н.Н., узнав, сказал, что теперь он погибнет, потому что от смерти его берегла только мамина молитва.
Асю взяла к себе тетя Екатерина Николаевна. Она жила тогда на 4ой Советской, д.18/9, угловой, второй этаж. Там коридор вытянут вдоль Суворовского, и окнами туда же смотрит. В конце коридора стояло кресло. И вот Коке приснилось, что вдоль окон идет ее брат, она знает, что это он, но лица не видит. А он садится в кресло, вздыхает и говорит «Катюша, прощай. Асю тебе оставляю».
Пришло извещение «Пропал без вести». Потом Коке рассказали, что он погиб на рассвете, во время атаки снаряд попал в их лодку, все ушли под воду. Свидетели того, как он погиб, были, но записали «без вести». Не платить же за погибшего. Экономия сталинская, блин.
Вот когда тонул, тогда его последняя мысль и дошла до сестры.
Ответвление 4. Я по себе знаю, что мысль может передаваться на расстоянии. Когда умирала моя бабушка, мама с братом были в санатории в Ялте. Я отрабатывала месяц в колхозе перед началом занятий на первом курсе, и только что вернулась. Бабушку увезли в больницу с сердечным приступом – соседи вызвали неотложку. Заехала к бабушке, она лежала и выглядела плоховато. Но 1971г., больницы советские, все под контролем, и дежурить у родственников не полагалось за исключением каких-то особых случаев. Вечер пятницы, мы всем классом 30ки собрались отпраздновать взрослую жизнь. У меня к вечеру стало так погано на душе, что ни о чем веселом думать сил не было. Мучило беспокойство, которое было ничем не перебить. Мама в то же время за тысячу километров не могла себе места найти в номере санатория. Брат безуспешно пытался маму успокоить. Так она и я дергались до 2 часов ночи. На другой день я приехала навестить бабушку, мне сказали, что ночью она умерла.
Сын в математическом летнем лагере пошел со всеми вместе в поход, и ребята заблудились. Вожатые послесоветских времен – сволочи, потеряли часть детей и упёхали в лагерь. Типа утром после завтрака пойдем искать. Война войной, но обед по расписанию. Алеша всех вывел, но пока они не выбрались, мне было не заснуть. Не то, чтобы страшно было, муж спрашивал «что?». Вроде ничего. Потом значительно позже сын рассказал.
Как-то мы с мужем сидели в ванной, отмокали, джакузи работала. Муж вдруг спросил «По Алеше нет вопросов к …?» Это его директор по безопасности. Я удивилась «Алеша-то при чем? Почему всегда Алеша?» - и тут позвонил Алеша и сказал, что на него наехал другой автомобиль.
Вообщем, во все эти экстрасенсы не верю, но знаю, что если действительно надо – связь действует.
В войну бабушка служила в ОЖД, домой их отпускали редко.
Я жила с родителями в ведомственном жилье, которое выдали бабушке, дом числился по Гончарной, стоял в проходном дворе, окнами на пересыльную тюрьму на Московском вокзале. В маленьком дворике, размером с большую комнату, росли тополя, под ними стояли две скамейки, на которых вечно кто-то сидел. В надежде докричаться. Ходила в 153ю школу (до 4го класса). Возвращалась из школы, делала уроки, садилась в старое вольтеровское кресло, ставила рядом чайник и краюху хлеба и читала. Как-то раз бабушка пришла, открыла дверь и осела на пороге, держась за сердце. Я маленькой была очень похожа на свою маму в детстве. Бабушка сказала, что она увидела картинку из блокады – вот так мама моя сидела, сжавшись в кресле, и ждала ее. Голодная. Бабушку отпускали непредсказуемо, и она не всегда могла принести что-нибудь.
Ответвление 3. Соседка по дому на Рашетова в блокаду попала совсем маленькой – 4-5 лет. Ее маму, известного ученого, положили в «Асторию» на лечение (фактически – откормить), а Лелю сдали в детский дом. Леля складывала выдаваемый хлеб для мамы под матрас на панцирную сетку. Нашли, отняли. Она замолчала, и так и не заговорила, пока мама ее после войны не нашла.
Брат моей бабушки, Николай Николаевич, был у А.К. самым любимым ребенком. Сын. По военной стезе он не пошел, стал пожарным и возглавлял пожарную службу на Ленфильме. Когда началась коллективизация, в Ленинград потянулись голодающие. И как-то осенью 33го он привел к маме домой с улицы голодную промокшую деревенскую девчонку. Он ее пожалел как щенка.
А.К. безмолвно повела ее в ванну. Была такая ванна с дровяной колонкой. Лишились ее как в анекдоте. Уже после войны днем позвонили в дверь. Все на работе, дома одна полусумасшедшая соседка. На вопрос пришедших, нужна ли ванна, ответила «Нет, миленький. Барское баловство, я и не пользуюсь». Молодцы колонку скрутили и унесли. Вечером, когда все соседи собрались дома, было уже поздно.
Так вот, девочку посадили в теплую воду, она свое грязное белье засунула за колонку. А.К. его сожгла, а ей дала одежду своей дочки, моей бабушки. Потом он на ней женился. Родила она двух дочерей, назвали, естественно, Анна и Мария. Потом эта девочка нашла себе кого-то другого, пришла днем домой, когда муж был на работе, сказала младшей «Я беру тебя с собой, одевайся». А старшей сказала «Ты некрасивая, я тебя оставляю мужу». Так с тех пор о ней больше ничего не было известно.
Николай Николаевич женился повторно, на какой-то доцентихе/профессорше из Политехнического. Про эту знаю, что она в войну сказала моей тете Асе (ее зовут Анна Николаевна Клементьева, но уже после войны она сама себя назвала Ася в честь тургеневской героини), что кормить ее нечем. Вообще-то отец выдал свой аттестат на нее. Сам он был в армии, на Синявинских. Дала ей мачеха что-то пожевать на дорогу, посадила в поезд (девочку 8 лет) и отослала к отцу. Ехать там от города километров 40 – 45. По дороге состав разбомбили. И восьмилетняя девочка пошла по рельсам к папе. Четырнадцать километров. Чем и спаслась от смерти, потому что от того, чем ее накормили, у нее начались боли в животе. Потом сказали – чуть ли не заворот кишок. Она шла пешком, и из желудка у нее все потихоньку провалилось. Если б остановилась – погибла бы. Так что движение – действительно жизнь.
В феврале 1942го умерла А.К. Н.Н., узнав, сказал, что теперь он погибнет, потому что от смерти его берегла только мамина молитва.
Асю взяла к себе тетя Екатерина Николаевна. Она жила тогда на 4ой Советской, д.18/9, угловой, второй этаж. Там коридор вытянут вдоль Суворовского, и окнами туда же смотрит. В конце коридора стояло кресло. И вот Коке приснилось, что вдоль окон идет ее брат, она знает, что это он, но лица не видит. А он садится в кресло, вздыхает и говорит «Катюша, прощай. Асю тебе оставляю».
Пришло извещение «Пропал без вести». Потом Коке рассказали, что он погиб на рассвете, во время атаки снаряд попал в их лодку, все ушли под воду. Свидетели того, как он погиб, были, но записали «без вести». Не платить же за погибшего. Экономия сталинская, блин.
Вот когда тонул, тогда его последняя мысль и дошла до сестры.
Ответвление 4. Я по себе знаю, что мысль может передаваться на расстоянии. Когда умирала моя бабушка, мама с братом были в санатории в Ялте. Я отрабатывала месяц в колхозе перед началом занятий на первом курсе, и только что вернулась. Бабушку увезли в больницу с сердечным приступом – соседи вызвали неотложку. Заехала к бабушке, она лежала и выглядела плоховато. Но 1971г., больницы советские, все под контролем, и дежурить у родственников не полагалось за исключением каких-то особых случаев. Вечер пятницы, мы всем классом 30ки собрались отпраздновать взрослую жизнь. У меня к вечеру стало так погано на душе, что ни о чем веселом думать сил не было. Мучило беспокойство, которое было ничем не перебить. Мама в то же время за тысячу километров не могла себе места найти в номере санатория. Брат безуспешно пытался маму успокоить. Так она и я дергались до 2 часов ночи. На другой день я приехала навестить бабушку, мне сказали, что ночью она умерла.
Сын в математическом летнем лагере пошел со всеми вместе в поход, и ребята заблудились. Вожатые послесоветских времен – сволочи, потеряли часть детей и упёхали в лагерь. Типа утром после завтрака пойдем искать. Война войной, но обед по расписанию. Алеша всех вывел, но пока они не выбрались, мне было не заснуть. Не то, чтобы страшно было, муж спрашивал «что?». Вроде ничего. Потом значительно позже сын рассказал.
Как-то мы с мужем сидели в ванной, отмокали, джакузи работала. Муж вдруг спросил «По Алеше нет вопросов к …?» Это его директор по безопасности. Я удивилась «Алеша-то при чем? Почему всегда Алеша?» - и тут позвонил Алеша и сказал, что на него наехал другой автомобиль.
Вообщем, во все эти экстрасенсы не верю, но знаю, что если действительно надо – связь действует.
Комментариев нет:
Отправить комментарий