http://olga-andronova.livejournal.com/104972.html
Париж Мы, конечно, таскали детей по музеям. Зачастую именно что галопом по европам. В надежде, что, вырастя, они вспомнят виденное и пойдут сами. Не знаю, насколько дух произведений искусства проникает в детские души при таком прогоне. Может, и слабо. Но как не сводить в Лувр, хотя в несусветной толпе мало что увидишь? Да и мне было особо не до культуры: как только дети исчезали из поля зрения, хоть в туалет – превращалась в Диану-охотницу. Еще бы – глаз да глаз.
У ног Афродиты вечный водоворот, как и у Моны Лизы..
Эту нетривиальную лестницу увидели во внутреннем дворе Лувра.
Тогда на Лувр мы со старшей вырвали себе один день, а младших повез муж в парк Астерикс. Еще успели к Наполеону на могилку сходить. Огромное здание побольше мавзолея ему отгрохала благодарная нация. Лень сейчас искать, но помню длиннющий перечень всех бед, оказанных им Франции, в том числе – людские потери.
Пирамидка во дворе Лувра – пример того, что нельзя столь сложное и важное дело, как культура нации, доверять этим самым специалистами по культуре. За бабло и амбиции чего только не нагородят, как только пейзаж не испортят. Что входить в Лувр через неё глупо – меня еще в первый приезд русскоязычная бывшая наша предупредила. Вниз, через магазины приЛувровые и оттуда – на эскалаторе в Лувр. В пирамидку бараны-туристы дикие очереди отстаивают.
В саду перед Лувром были устроены аттракционы для детей, прямо в центре Парижа.
Плохо этот цирк монтировался с классикой зданий, но дети затащили. Покатались с горок.
Париж - «как много в этом слове для сердца русского слилось». Писала уже про странный случай в детстве («О тех, кого помню и люблю. Часть 21. Как учились в ВУЗе. Ответвление 16», и копия ).
Так меня воспитали или сама воспиталась, но помню, приснился мне лет в 15 страшный сон: под окнами серые мокрые парижские крыши, и в Россию не попасть. Поэтому отвела детей к русской церкви на улице Дарю. Вот здесь могла бы пройти жизнь, если бы предки удрали от красного молоха. Во дворе как символ стоит жалкий огрызок берёзки. Чуть не прослезилась, на нее глядя.
Напротив ресторанчик «Петроград» (кто сказал, что в Париже не осталось русских ресторанов?).
И магазин русской книги YMKA-press. Опять же молодость: перетаскивания самиздата, тамиздата и ихиздата. Ихиздат – это были изданные ограниченным тиражом книги для ВПШ. Если попадёшься с первым и третьим – можно отовраться. Тамиздат – контра полная. Вот так мы получали информацию. Что называется - «как вспомню – так вздрогну». И в этот каменный век путиноиды хотят запихнуть молодежь обратно? Ну-ну.. Сетевой хомячок без доступа в Интернет- страшная сила.
Еще снялись у статуи Анны Ярославны в галерее скульптур – королев Франции в Люксембургском саду.
На Эйфелевой нашли указатель с расстоянием до Санкт-Петербурга.
На Монмартре погуляли и дошли до дома, где жил Ван Гог.
В юности мы пели о том, «как на пляс Пигаль весельем надо лгать». Дошли мы до этой пляс Пигаль. Сфотографировались.
Вся площадёнка немногим больше пятачка у Пяти уголов в Питере. Далее на бульваре длинной вереницей стоят туристские экскурсионные автобусы. В витринах – вывески sex shop и в дверях негры-зазывалы. Толпы старушек, в значительной мере японских, взирающих на эти витрины: за тур заплачено, надо разглядеть, где же здесь знаменитый французский разврат. Как-то скучно выглядит секс на потоке.
Вообщем, в песне была лучше.
Памятник Мольеру, известный по Булгаковским книгам и мемуарам Е.С. Булгаковой.
Сен-Дени. Из Дюма мы и дети знали и помнили: все короли и королевы погребены в соборе Сен-Дени. Ладно дети, но мы-то как не вспомнили о великой французской революции? Какие кости после большевицкого шабаша? Их выгребли и засыпали негашеной известью. Так что более-менее достоверным является вскрытое в XX веке захоронение королевы меровингов, VI век.
Ни в одном из двух взятых с собой путеводителей ничего про Сен-Дени не нашла. Интернет и Рунет в нынешнем понимании тогда считай не было: то есть как среда передачи да, а контента мало. Мне бы задуматься, почему в туристическом центре мира, где любой кусочек памяти на продажу, нет накатанных путей в Сен-Дени.
Нет, бешеной собаке семь вёрст не крюк, и по картам я нашла место «Сен-Дени». Приехали – поняли.
Это чёрный город по цвету кожи. Белого населения там осталось мало. Построенные для всех этих эмигрантов-гастарбайтеров дома, получше хрущевок, разрисованы надписями. По улицам мотаются полиэтиленовые пакеты, рваная бумага, под ногами банановые и апельсиновые шкурки. И прочая грязь от нецивилизованного населения.
Выяснилось, что за невостребованностью (среди негров католиков видимо недостаточно) собор открывается только с 12.00. Мы прикатили к 10. Что делать? Пошли на рынок – нашли там одного пожилого белого продавца. Озирался по сторонам, был видимо озабочен. Пошли в Макдональдс – а куда еще податься, не шаурмой же закусывать.
Потом на какое-то время оставили детей – отошли в пределах видимости в лавку уточнить насчет времени работы собора. Возвращаемся – у минивэна стоит белый подросток и ожесточенно ругается с нашими детьми. Выяснилось: парочка Катя-Алеша подтравливали младшую. Она as usual захлюпала. Старшая держала нейтралитет. Проходивший мимо мальчик, года на 2 максимум старше Лёши-Кати вступился за Таньку и начал их укорять – по-французски. Мне он возмущенно заявил: Elle pleure! И показывал пальцем на собственном глазу, откуда текут горькие слёзы обиженного ребёнка. Алёшины оправдания на французском паренька не убедили. Разрулили ситуацию, сходили в собор. Осмотрели, пофотографировали. В соборе короновались многие французские королевы (короли – в Реймсе) и Карл Великий, Шарлемань.
Любопытная деталь: многие короли Франции числились здесь почетными аббатами. За коим хреном им понадобилась такая синекура перед их богом?
Возвращаемся – окно в минивэне выбито, одежда не взята, но выломана панель магнитофона и упёрта фомка из титана – мужнин инструмент. Это кстати единственный случай нападения на наши машины за границей.
В том же магазинчике узнали адрес отделения полиции и поехали.
Приехали. Внутри там было почище, чем в питерских. . Посадили у дверей на стульчики. Вскоре к нам присоединилась пара из Голландии. Они ехали с дачным прицепом, оставили его также на улице, вернулись – угол кто-то разбил. Заняли они очередь за нами. Прождали мы НЕСКОЛЬКО часов. Мимо бегали ажаны, но на все мои вопросы отвечали по-французски Attendez. Машина была записана на меня, так что к полицейскому пошла я.
Говорил он как наши – через губу, коверкал английский, всё упирал на то, что это я должна говорить по-французски, раз это у меня возникли проблемы и вопросы к полиции. Так в этой вялотекущей перебранке мы дошли до места моей работы. Услышав editor-in-chief парень побелел, покраснел, уточнил численность населения Петербурга и куда-то выскочил. Вернулся с чернокожей полицейской, прилично говорившей по-английски.
Тут начался цирк.
Чернокожая (!) ажанша объяснила мне, что у них очень трудный город потому, что много цветных. Что они, полицейские, боятся выходить на улицы из-за преступников. Что они ничего не могут сделать с этой преступностью, потому что оружие применять нельзя – без пенсии вылетишь, а криминал наглый и жестокий.
Я спросила: как насчет моей машины? Они меня стали наперебой заверять, что когда найдут – у-у-у-у, как будет этим негодяям плохо в тюрьме. Какие большие деньги с них стрясут в мою пользу. Какие прекрасные законы во Франции.
И уже робко, заискивающе: может, мадам не будет оформлять заявление? Мадам вернётся к себе домой, а им тут оставаться, с криминалом у ворот. Они так как-нибудь поищут, без заявления.
Я сказала, что без заявления никак – мне ж машину ремонтировать, надо будет показывать документ о причине исчезновения стекла. Не ехать же домой через границы с выбитым стеклом?
Оформили мне документ, выдали копию принятого заявления. Потом даже какие-то бумаги в Россию присылали - о продлении, о ненахождении. Ох, как знакомо!
Мы заехали в замок Кло-Люсе возле Амбуаза, где доживал свой век Леонардо да Винчи. Там нас и застало солнечное затмение.
Париж Мы, конечно, таскали детей по музеям. Зачастую именно что галопом по европам. В надежде, что, вырастя, они вспомнят виденное и пойдут сами. Не знаю, насколько дух произведений искусства проникает в детские души при таком прогоне. Может, и слабо. Но как не сводить в Лувр, хотя в несусветной толпе мало что увидишь? Да и мне было особо не до культуры: как только дети исчезали из поля зрения, хоть в туалет – превращалась в Диану-охотницу. Еще бы – глаз да глаз.
У ног Афродиты вечный водоворот, как и у Моны Лизы..
Эту нетривиальную лестницу увидели во внутреннем дворе Лувра.
Тогда на Лувр мы со старшей вырвали себе один день, а младших повез муж в парк Астерикс. Еще успели к Наполеону на могилку сходить. Огромное здание побольше мавзолея ему отгрохала благодарная нация. Лень сейчас искать, но помню длиннющий перечень всех бед, оказанных им Франции, в том числе – людские потери.
Пирамидка во дворе Лувра – пример того, что нельзя столь сложное и важное дело, как культура нации, доверять этим самым специалистами по культуре. За бабло и амбиции чего только не нагородят, как только пейзаж не испортят. Что входить в Лувр через неё глупо – меня еще в первый приезд русскоязычная бывшая наша предупредила. Вниз, через магазины приЛувровые и оттуда – на эскалаторе в Лувр. В пирамидку бараны-туристы дикие очереди отстаивают.
В саду перед Лувром были устроены аттракционы для детей, прямо в центре Парижа.
Плохо этот цирк монтировался с классикой зданий, но дети затащили. Покатались с горок.
Париж - «как много в этом слове для сердца русского слилось». Писала уже про странный случай в детстве («О тех, кого помню и люблю. Часть 21. Как учились в ВУЗе. Ответвление 16», и копия ).
Так меня воспитали или сама воспиталась, но помню, приснился мне лет в 15 страшный сон: под окнами серые мокрые парижские крыши, и в Россию не попасть. Поэтому отвела детей к русской церкви на улице Дарю. Вот здесь могла бы пройти жизнь, если бы предки удрали от красного молоха. Во дворе как символ стоит жалкий огрызок берёзки. Чуть не прослезилась, на нее глядя.
Напротив ресторанчик «Петроград» (кто сказал, что в Париже не осталось русских ресторанов?).
И магазин русской книги YMKA-press. Опять же молодость: перетаскивания самиздата, тамиздата и ихиздата. Ихиздат – это были изданные ограниченным тиражом книги для ВПШ. Если попадёшься с первым и третьим – можно отовраться. Тамиздат – контра полная. Вот так мы получали информацию. Что называется - «как вспомню – так вздрогну». И в этот каменный век путиноиды хотят запихнуть молодежь обратно? Ну-ну.. Сетевой хомячок без доступа в Интернет- страшная сила.
Еще снялись у статуи Анны Ярославны в галерее скульптур – королев Франции в Люксембургском саду.
На Эйфелевой нашли указатель с расстоянием до Санкт-Петербурга.На Монмартре погуляли и дошли до дома, где жил Ван Гог.
В юности мы пели о том, «как на пляс Пигаль весельем надо лгать». Дошли мы до этой пляс Пигаль. Сфотографировались.
Вся площадёнка немногим больше пятачка у Пяти уголов в Питере. Далее на бульваре длинной вереницей стоят туристские экскурсионные автобусы. В витринах – вывески sex shop и в дверях негры-зазывалы. Толпы старушек, в значительной мере японских, взирающих на эти витрины: за тур заплачено, надо разглядеть, где же здесь знаменитый французский разврат. Как-то скучно выглядит секс на потоке.
Вообщем, в песне была лучше.
Памятник Мольеру, известный по Булгаковским книгам и мемуарам Е.С. Булгаковой.
Сен-Дени. Из Дюма мы и дети знали и помнили: все короли и королевы погребены в соборе Сен-Дени. Ладно дети, но мы-то как не вспомнили о великой французской революции? Какие кости после большевицкого шабаша? Их выгребли и засыпали негашеной известью. Так что более-менее достоверным является вскрытое в XX веке захоронение королевы меровингов, VI век.
Ни в одном из двух взятых с собой путеводителей ничего про Сен-Дени не нашла. Интернет и Рунет в нынешнем понимании тогда считай не было: то есть как среда передачи да, а контента мало. Мне бы задуматься, почему в туристическом центре мира, где любой кусочек памяти на продажу, нет накатанных путей в Сен-Дени.
Нет, бешеной собаке семь вёрст не крюк, и по картам я нашла место «Сен-Дени». Приехали – поняли.
Это чёрный город по цвету кожи. Белого населения там осталось мало. Построенные для всех этих эмигрантов-гастарбайтеров дома, получше хрущевок, разрисованы надписями. По улицам мотаются полиэтиленовые пакеты, рваная бумага, под ногами банановые и апельсиновые шкурки. И прочая грязь от нецивилизованного населения.
Выяснилось, что за невостребованностью (среди негров католиков видимо недостаточно) собор открывается только с 12.00. Мы прикатили к 10. Что делать? Пошли на рынок – нашли там одного пожилого белого продавца. Озирался по сторонам, был видимо озабочен. Пошли в Макдональдс – а куда еще податься, не шаурмой же закусывать.
Потом на какое-то время оставили детей – отошли в пределах видимости в лавку уточнить насчет времени работы собора. Возвращаемся – у минивэна стоит белый подросток и ожесточенно ругается с нашими детьми. Выяснилось: парочка Катя-Алеша подтравливали младшую. Она as usual захлюпала. Старшая держала нейтралитет. Проходивший мимо мальчик, года на 2 максимум старше Лёши-Кати вступился за Таньку и начал их укорять – по-французски. Мне он возмущенно заявил: Elle pleure! И показывал пальцем на собственном глазу, откуда текут горькие слёзы обиженного ребёнка. Алёшины оправдания на французском паренька не убедили. Разрулили ситуацию, сходили в собор. Осмотрели, пофотографировали. В соборе короновались многие французские королевы (короли – в Реймсе) и Карл Великий, Шарлемань.
Любопытная деталь: многие короли Франции числились здесь почетными аббатами. За коим хреном им понадобилась такая синекура перед их богом?
Возвращаемся – окно в минивэне выбито, одежда не взята, но выломана панель магнитофона и упёрта фомка из титана – мужнин инструмент. Это кстати единственный случай нападения на наши машины за границей.
В том же магазинчике узнали адрес отделения полиции и поехали.
Приехали. Внутри там было почище, чем в питерских. . Посадили у дверей на стульчики. Вскоре к нам присоединилась пара из Голландии. Они ехали с дачным прицепом, оставили его также на улице, вернулись – угол кто-то разбил. Заняли они очередь за нами. Прождали мы НЕСКОЛЬКО часов. Мимо бегали ажаны, но на все мои вопросы отвечали по-французски Attendez. Машина была записана на меня, так что к полицейскому пошла я.
Говорил он как наши – через губу, коверкал английский, всё упирал на то, что это я должна говорить по-французски, раз это у меня возникли проблемы и вопросы к полиции. Так в этой вялотекущей перебранке мы дошли до места моей работы. Услышав editor-in-chief парень побелел, покраснел, уточнил численность населения Петербурга и куда-то выскочил. Вернулся с чернокожей полицейской, прилично говорившей по-английски.
Тут начался цирк.
Чернокожая (!) ажанша объяснила мне, что у них очень трудный город потому, что много цветных. Что они, полицейские, боятся выходить на улицы из-за преступников. Что они ничего не могут сделать с этой преступностью, потому что оружие применять нельзя – без пенсии вылетишь, а криминал наглый и жестокий.
Я спросила: как насчет моей машины? Они меня стали наперебой заверять, что когда найдут – у-у-у-у, как будет этим негодяям плохо в тюрьме. Какие большие деньги с них стрясут в мою пользу. Какие прекрасные законы во Франции.
И уже робко, заискивающе: может, мадам не будет оформлять заявление? Мадам вернётся к себе домой, а им тут оставаться, с криминалом у ворот. Они так как-нибудь поищут, без заявления.
Я сказала, что без заявления никак – мне ж машину ремонтировать, надо будет показывать документ о причине исчезновения стекла. Не ехать же домой через границы с выбитым стеклом?
Оформили мне документ, выдали копию принятого заявления. Потом даже какие-то бумаги в Россию присылали - о продлении, о ненахождении. Ох, как знакомо!
Мы заехали в замок Кло-Люсе возле Амбуаза, где доживал свой век Леонардо да Винчи. Там нас и застало солнечное затмение.
Комментариев нет:
Отправить комментарий