Итак, договориться с нашей гидшей не удалось. В пятницу, посетив с утра службу в русском православном соборе, исповедовавшись и получив отпущение грехов, пошли опять Крестным путем от Ворот, дошли до Храма, при входе обмакнули деревянные кресты в масло на камне, и встали в хвост огромной очереди, дважды опоясывавшей Кувыклю, чтобы в нее войти. Народ стоял практически молча, так, общий шумовой фон. И вот рядом оказалась группа из нескольких человек, о(раз)детых для посещения пляжа (оттуда, с курорта на Мертвом море, их и привезли) и слушавших гида. Парень на хорошем русском рассказывал им Новый завет в части ночи в Гефсиманском саду и далее. Рассказывал так, как моя тетка в бытность ее лучшим экскурсоводом Ленинграда. Факт в его историческом контексте. Мы с дочкой заслушались. А вот греческие тетки неопределенного возраста, притертые на втором круге к моему боку, начали бухтеть. Перевода не требовалось: у Святого места не хрен болтать и деньги тем зарабатывать. Парень им сказал I'm here on purpose. Не угомонились, начали уже злобно пихаться и покрикивать. Я им примиряющее по-английски объяснила, что у нас в России 70 лет людям запрещали знать о Боге, ходить на церковные службы, мои родители венчались как при оккупации и меня крестили на дому, вообщем - преследовали как при турецком владычестве. И вот теперь, пусть урывками, но люди приобщаются к Слову Божьему и жизни Христа, у них, теток, на глазах совершается таинство знакомства человека с Божьим духом в доступной неофитам форме. Этому процессу нельзя мешать! Тетки прониклись и утихли. Вдобавок одна из них, полезя за платком в карман, всунула руку в мою сумку, смутилась – и инцидент был исчерпан.
Когда мы вышли из Храма Господня во дворик, гид поблагодарил меня. Я попросила разрешения нам за плату сопровождать его лекцию. Прошли по городу до Стены плача, там группа расходилась по лавочкам на шопинг, и осталось нас пятеро – он, мы и где-то сзади за нашими спинами немолодая пара – единственные прилично одетые из туристов. Я сказала, что нам нужно побывать на схождении огня, и за ценой не постою. Парень тоже рассказал о прошлогоднем шоу с кровью и строгом запрете. Сказал, что год назад провел бы за так. А теперь – риск. Позвонил кому-то, предложил прийти в полночь, подвел к парнишке-арабу, дал телефонный номер. Немолодая пара оказалась при ближайшем знакомстве батюшкой и его женой из православного храма в Хельсинки, бывшими питерцами. Священника взяли в долю. Парень-араб нас провел и познакомил со своим отцом. Именно это знакомство очень удивило нашего гида-посредника.
В полночь встретились, и нас провели в Храм. Там подвалов, пристроек, - мама не горюй. Снаружи стоят леса, судя по их состоянию, мало не век. В один такой подвал нас завели. Напомню про католиков. Они хитрыми путями таки откупили себе кусочек Храма Господня. Не скажу как – видимо, как СССР Израилю территорию продавал, тоже не просто.
Пасха в том году с католиками была раздельная. В подвале на скамейках нас собралось много, все православные, Восточная Европа в полный цвет. Сидеть надо было молча, а тут - дети. Хорошо, у меня в рюкзачке были авторучки и бумага – дала им рисовать. Через какое-то время наверху начался шум-гам, воскрики, бряцание амуницией и кого-то куда-то погнали-поволокли. Мы остатки света выключили и совсем затихли. Как-то все это стало мне напоминать дневник Анны Франк. Но в 2 часа ночи пришли и за нами: отворилась дверь, вошел невысокий коренастый солдат с Узи, и на местном наречии предложил нам всем выйти вон. Пошли. Снаружи женщины в монашеском облачении цеплялись за колонны, сидели при входе-выходе у камня и их «мягкой силой» выпихивали на улицу. Передо мной шел мужик, который нас провел. От него криками требовали вернуть деньги за несостоявшееся хоронение в Храме, он быстро шел к выходу, не откликаясь на вопли и упреки. Я шла сзади спокойно – качать права представлялось мне вполне бесполезным занятием. Мужик оглянулся, уточнил у меня по-английски That's You are from …?. Я ответила «Ya». Он сказал «Follow me quickly. Дочка потерялась где-то сзади, я позвонила ей на сотовый, позвала к себе. Она потащила за собой батюшку из Хельсинки. Он, как потом рассказала Катя, норовил остаться с монашенками, затесавшись в их сомкнутые ряды. Но Катя его вытянула. Через двор следом за мужиком мы прошли в боковой вход какими-то коридорами, вверх, и только краем сознания я поняла, что проходим мимо Голгофы, где днем люди передвигаются в большой доле на коленях. А мы крысьей побежкой за подстегивающим голосом коридорами с этажа на этаж, с поворотами за угол. В коридоре мужчина отодвинул какой-то шкаф, и открылась черная узкая и невысокая дыра. Катя пролезла, а отец Александр запаздывал. Передо мной в дыру пропихнулся высокий толстый мужчина, одетый по гражданке, и заторопил «Чё ждешь? Залезай давай». Я ему «Батюшку жду». А он мне «Кой те еще батюшка, я вот поп из Троице-Сергиевой Лавры». Но тут запыхавшись по лестнице взбежал наш бывший земляк, мы влезли и за нами задвинули шкаф.
В комнате стекол в окнах не было, стояли какие-то помости, на полу лежали доски в строительной пыли, на которых кучкой сидели монашенки в черном. Я села на доски, Катя рядом. Достала наладонник, открыла «Мастера и Маргариту», евангельский сюжет у Понтия Пилата, «в белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, четырнадцатого дня весеннего месеца нисана…» и начала читать. Монашенки втихаря молились. Ощущение колдовское. Во дворе Храма цокают подковами солдаты израильской полиции (или армии?), плачут женщины. Так просидели несколько часов. Внизу кто-то замяукал, я к Кате «Котенок, бедненький, выглянуть, как он там». На что разумная Катя мне сказала «То ли котенок, то ли солдаты проверяют наличие детей и сердобольных женщин». Опять Анна Франк померещилась.
Потом мужик шкаф отодвинул, и нас опять крысьей пробежкой вернули в Храм. Рассредоточились по стенкам. Стояли рядком, слева направо: я, Катя, батюшка. Дочка со священником периодически о чем-то беседовали.
Соседи нас спрашивали «Вас кто прятал? Эфиопы? Копты?». Мы молчали как партизаны. Мы все вообщем-то волновались, потому что время до рассвета еще оставалось, и нас вполне могли выпереть из храма солдатики, когда утром придут и храм отопрут. Эта тема варьировала в аспектах обсуждения, сходились в основном на том, что отсидеться даже в туалете не выйдет.
Ответвление.
Туалет в Храме Господнем – воистину позор всех наций. Такого даже на привокзальной площади нигде дома не видела. Грязь, дырка в полу, вода течет безостановочно из крана, лужа на полу. Ничего святого, просто ужас.
Комментариев нет:
Отправить комментарий